В общем-то Редькин был неплохим человеком, очень трудолюбивым, очень упорным, начисто лишенным корыстолюбия. Он проделал громадную работу, собравши гигантскую коллекцию разнообразнейших определений счастья. Там были простейшие негативные определения ("Не в деньгах счастье"), простейшие позитивные определения ("Высшее удовлетворение, полное довольствие, успех, удача"), определения казуистические ("Счастье есть отсутствие несчастья") и парадоксальные ("Счастливей всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются").
    Магнус Федорович положил на стол коробочку с ключом и, недоверчиво глядя на нас исподлобья, сказал:
    — Я еще одно определение нашел.
    — Какое? — спросил я.
    — Что-то вроде стихов. Только там нет рифмы. Хотите?
    — Конечно, хотим, — сказал Роман.
    Магнус Федорович вынул записную книжку и, запинаясь, прочел:

    Вы спрашиваете:
    Что считаю
    Я наивысшим счастьем на земле?
    Две вещи:
    Менять вот так же состоянье духа,
    Как пенни выменял бы я на шиллинг,
    И юной девушки услышать пенье
    Вне моего пути, но вслед за тем,
    Как у меня дорогу разузнала.

    — Ничего не понял, — сказал Роман. — Дайте я прочту глазами. Редькин отдал ему записную книжку и пояснил:
    — Это Кристофер Лог. С английского.
    — Отличные стихи, — сказал Роман.
    Магнус Федорович вздохнул.
    — Одни одно говорят, другие — другое.
    — Тяжело, — сказал я сочувственно.
    — Правда ведь? Ну как тут все увяжешь? Девушки услышать пенье… Ведь не всякое пенье какое-нибудь, а чтобы девушка была юная, находилась вне его пути, да еще только после того, как у него про дорогу спросит… Разве же так можно? Разве такие вещи алгоритмизируются?
    — Вряд ли, — сказал я. — Я бы не взялся.
    — Вот видите! — подхватил Магнус Федорович. — А вы у нас заведующий вычислительным центром! Кому же тогда?
    — А может, его вообще нет? — сказал Роман голосом кинопровокатора.
    — Чего?
    — Счастья.
    Магнус Федорович сразу обиделся.
    — Как же его нет, — с достоинством сказал он, — когда я сам его неоднократно испытывал?
    — Выменяв пенни на шиллинг? — спросил Роман.
    Магнус Федорович обиделся еще больше и вырвал у него записную книжку.